И чрезвычайно реальное. Ворвавшееся в нашу жизнь на закате советской жизни. Советская жизнь была интересной, да вот только трусы и колготки являлись диким дефицитом, а косметика поприличней приобреталась у спекулянток в тусклых женских туалетах. Следовательно, сегодняшний привычный гламур достигался с трудом. Первые робкие всходы появились в условиях непомерного идеологического прессинга, грубого повседневного фистинга и жесткой борьбы с так называемым "вещизмом".

Вещизм победил. И гламур победил. Светлая мечта советского человечества стала нормальной капиталистической обыденностью. Какой-нибудь ночной столик с инкрустацией или хрустальная полочка в ванную комнату оказались доступными страстным поклонницам "волшебного уклада жизни", как и езда на оранжевом автомобиле, купленном на последние деньги на автосалоне в Швейцарии. Золотые мобильники, украшенные изумрудами, блондинки с розовыми ноутбуками, менее состоятельные поклонницы "красивого существования" заполонили все цивильное пространство от Курильской гряды до бывшего Кенигсберга.

Духовная составляющая гламура – штука не менее распространенная, чем розовый бантик на комнатной собачке. Но более сложная. И сложность тут в том, что не всегда духовные устремления хозяйки собачки ограничиваются розовым бантом на капризном животном и "ананасами в шампанском". Встречается что-то такое, что выходит далеко за пределы золотого мобильника, украшенного изумрудами. Смертельная обида на отказ купить "вон ту штучку на такой вот миленькой подставочке" или милое щебетание по ночам также не объясняют всей глубины явления. Его, заметим, вообще объяснить невозможно. Без учета восьмого пункта словаря Эллочки Щукиной, известной под именем Людоедка Эллочка: "Не учите меня жить".

"Ирония, удивление, восторг, ненависть, презрение и удовлетворенность" выражались гражданкой Щукиной с помощью компактного возгласа "Ого!". Она, конечно, была полной дурой, однако дурой весьма наглой, нахальной и довольно-таки напористой. "Что же касается особых примет, - отметили И.Ильф и Е.Петров в 22-ой главе романа "Двенадцать стульев", - то их не было. Эллочка и не нуждалась в них. Она была красива". И, заметив однажды "крепдешиновую кофточку", сама себе показалась "почти богиней".

"Почти богинями" кажутся себе (и нам) сегодняшние звезды отечественного гламура. Они тоже нахальны и довольно-таки напористы. И красивы. И, в отличие от гражданки Щукиной, в их словаре значительно больше слов, чем Эллочкиных двадцать людоедских. Отдано в их полное распоряжение и такое научно-техническое достижение как плоский электронный "зомбоящик". Они с экрана врываются в повседневность, носятся по ней, о чем-то поют и ею управляют. Они создают в ней вполне идиотскую, но крайне привлекательную гламурную эволюцию, которая по "кр-р-расоте" не уступает "сияющему раю, где прогуливаются дочки миллиардеров, не годящиеся домашней хозяйке Щукиной даже в подметки".